Твердили нам про это с детства – будь человеком! Мы, в меру сил, старались. Вот мне уже и за полтинник, это даже не полжизни: «Земной свой путь пройдя до половины…». Во времена Данте, до половины – означало тридцать три, не пятьдесят. Теперь своих детей наставлять надо. А мы сами еще толком ничего не понимаем. Хочется стать лучше – а не никак получается. И жить — легче, проще и понятней, — тоже не стало. Так хочется найти простые и понятные законы! Запомнил, сделал, получил. И чтобы сразу — хорошо стало. Навсегда.
Проблема в том, что все эти понятия, «хорошо» и «навсегда» — относятся к области иллюзий, наших представлений о действительности, врастающих в нас с самого раннего детства. Живем-то среди людей, жизнь видим — чужими глазами. Двор, садик, школа, институт, работа. Все наши мысли — оттуда. В кого-то — качает телевизор, в кого-то — интернет; кто-то из книжек разных ума набирается, кто-то — от бабушек у подъезда или коллег на работе. Все — черпаем на стороне, не изнутри.
То, что мы считаем реальностью, ей не является — мы видим не то, не там и не тогда. Уж слишком быстро меняется мир вокруг нас — невозможно успеть, увидеть, понять, удержаться. Наш временный комфорт поддерживается картинками из мира воображений и ожиданий. Мира, в котором, если я делаю «это», — будет «то». Закон причины и следствия, в школе еще учили. Если не так — рвем и мечем.
Настоящая реальность действует совершенно по иным законам. И эти законы не где-то далеко, во вселенной — они вокруг нас, от них зависит вся наша жизнь. От них можно отвернуться, сделать вид, что нет этого, что это все — разговоры пустые, что живем, как люди, не хуже. Детей растим, на работу — ходим. А зачем — дети, работа, жизнь? Реальность — берет свое, вторгается в жизнь, когда не ждали; уверенно и неотвратимо, совсем как поезд в тоннеле — издали слепя фарами и подавая гудки. Три раза – головой в лобовое стекло. Везде и повсеместно.
Один мой хороший знакомый год в Штатах стажировался. Не как я, с мусором и подъездами, а в банковской сфере. Тот год он прожил в поселочке, в пригороде Нью-Йорка. Банкиры там жили. Бывал я в таких поселочках — цветы пахнут, газоны пострижены, домам лет по сто — колониальный стиль, белые колонны, скульптуры и декор — все в меру. Заборов — нет, про дороги — молчу. И люди такие же — выросли, не зная нужды и голода. Летом — Флоренция, зимой — Париж. Удачно замуж выходили, удачно — карьеры складывались, удачно — детей, внуков по колледжам, университетам. Вот бабушка — лет за семьдесят, выглядит — на тридцать-сорок, здоровья — еще лет до ста обеспечено. Врачи, питание, воздух свежий. Как мы все мечтаем о подобном! Чтобы все хорошо, без проблем было.
Рассказывал мой знакомый про все это, сидя в своем обширном директорском кабинете, с неизбывной тоской в глазах. Как же хочется быть приличным, хорошим, респектабельным: жизнь устроена, дела налажены, люди уважают, дети радуют. Женился он очень удачно, карьеру сделал скорую и отличную. И здоровье, и образование, и дети. Картинка — всем на зависть. А жизнь — с такого бока зашла, что никому не пожелаю.
Все эти мечты наши о счастливой, беспроблемной жизни — сходны в чем-то с бытием овечки на зеленом лужку. Сыто, естественно, бессознательно, комфортно. Чем плохо, кто против? Если этого мало — можно и духовный фронт усилить. Вот, другой мой знакомый: Москва, бизнес, фирма своя, неплохая. Буддизм, между делом практикует. Давно, лет десять. Слышу как-то от него, — если проблемы возникают, комплекс у меня имеется. Сажусь, поза лотоса, руки в стороны. Делаю одно, другое, третье. Часа не прошло — я в порядке. Душа спокойна, пульс ровный. Ну, как ему объяснишь, что не для душевного комфорта религии созданы. Во благе человек живет, ни к чему ему это.
Здравым, житейским смыслом, нельзя объяснить и оправдать попытки проявить в себе настоящее, присущее человеку, а не овечке. Больно, мучительно, неестественно, требует чрезвычайных усилий. Разве это нормально — жить, безнадежно прорываясь за пределы сущности и бытия? Известные всем способы — алкоголь, наркотики или отвлекающая, лихорадочная, столь знакомая мне бурная деятельность. Лишь бы в себя не заглядывать.
Проявить себя к жизни — болезненно, как оказалось болезненно герою Матрицы осознать свое настоящее положение. Практически невозможно раз и навсегда понять, запомнить, стать. Каждый раз — приходится создавать себя заново, каждый раз — решать совершенно новую проблему, отрекаться от себя, делать выбор, криком крича в полный голос. Изнутри, чтобы никто не слышал.
Для того, чтобы что-то увидеть и понять, нужно самому измениться. Это изменение — необратимо, состояние — дискомфортно, результат — неизвестен. Данте, в самом начале «Божественной комедии» видит гору и чувствует — это цель, туда нужно добраться. Но прямого пути нет. Дорогу указывает проводник, Вергилий: узкий тоннель вглубь, а там — все круги ада. Хочешь достичь горы, света — нужно углубиться, принять в себя всю тьму преисподней, боль, страдание, испытание. Своими силами — этот путь не пройти; что тебя ждет — тебе не ведомо; ожидание — «если я сделаю это, — будет то»: там не срабатывает.
Единственный способ дойти — готовность расстаться с самим собой, открыться грядущей неизвестности, сделаться совершенно иным, собраться внутренне, сотворить усилие, кратно превосходящее твои возможности. Дать дорогу чему-то, что способно прорасти внутри, сотворить тебя заново, преобразовать твою жизнь — в бытие.
Оба эти слова зачастую считаются синонимами, но разница между ними имеется. Российский философ поздней советской эпохи, Мераб Мамардашвили, к «сущему» относил все то, что делается как бы само по себе, без участия и усилия человека: «думается», «любится», «хочется». То есть, человек не сам думает, любит или хочет, а что-то, какая-то сила вне и помимо его управляет процессами его жизни. Под «бытием» же — понимаются те акты и события, которые свершаются в жизни именно по сознательной воле самого человека. Когда человек в качестве первопричины всей цепи жизненных обстоятельств берет самого себя, берет ответственность за ход и результат своей жизни.
Своими силами это недостижимо, хотя йоги и пробуют. У них — путь свой, а нам нужна помощь со стороны той реальности, которой мы хотим быть сопричастны. Не может человек сам себя исправить, исправляет человека Господь. Когда мы сами, на нашем душевном уровне, пытаемся себя развить, улучшить, направить, результат будет обычный: вкривь и вкось, и все — не туда. Усвоить нечто духовное извне невозможно, его можно попытаться пробудить изнутри, при помощи свыше.
Лишь через этот процесс непрерывного становления, созидания собственной личности способен проявиться человек. На этом пути, протягивая руку тому, что невозможно объяснить и описать, что выше естества и понимания, мы начинаем создавать себя в своем изначальном, человеческом естестве. Создавать ежедневно, непрерывно, снова и снова, исполняя свое предназначение — стать свободной личностью, «…по Образу и подобию».